Немецкие и австро-венгерские военнопленные в Слободе.
Интересна проблема существования несколько необычных фамилий, нехарактерных для жителей Коми края. В историко-демократическом справочнике в числе жителей Слободы мы встречаем такие фамилии, как Эйнгорн, Цаце и другие. И сегодня среди жителей современной Эжвы можно встретить не совсем обычные фамилии, такие как Миллер, Эйнгорн, Генинг, Гартмон и другие.
Какова история их появления? Архивные данные свидетельствуют о том, что, вероятно, появились некоторые из них как раз в период, когда шла первая мировая война. О неких "военно-задержанных" подданных, враждебных России держав, водворенных в пределы Вологодской губернии говорится в документах и циркулярах, посланных в Усть-Сысольск и волости. Речь идет о германских и австро-венгерских подданных, попавших в плен во время I мировой войны. Проживали такие военнопленные в Усть-Сысольске и уезде, в том числе и в селе Слобода.
Для регистрации военнопленных существовал в городе "Комитет помощи военнообязанным пленным, подданным Германии и Австро-Венгрии". За военнопленными устанавливался жесткий контроль и обязательная регистрация, с указанием точного местожительства вместе с данными о профессии, семейном положении, средствах существования и прочее.
Поступали эти военнопленные под непосредственный контроль начальника милиции, который имел право "во всякое время производить проверку военнопленных тем порядком, какой будет признан им нужным".
Расселялись военнопленные по квартирам (домам), при этом квартирохозяева военноподданных должны были давать сведения в управление милиции о времени сдачи и оставления квартир этими людьми. Каждый квартирохозяин, предоставивший помещение военнопленному обязывался вести постоянное и неослабное наблюдение за отлучками и временем возвращения. Обо всех нарушениях необходимо было докладывать в управление милиции в город или уездному Волостному комитету. Время отлучки устанавливалось с 6 утра до 9 вечера.
Рамки, в которые ставились немецкие и австро-венгерские подданные, были достаточно жесткими: им нельзя было собираться в группы больше 3 человек, всякие сборища их как дома, так и на улице запрещались. Нельзя было немцам лишний раз общаться с гражданами, и то это общение не должно было выходить за пределы делового.
Увеселения, посещение общественных мест, в том числе библиотек было так же запрещено. Вся корреспонденция просматривалась. Даже относительно приобретения товаров первой необходимости и продуктов имелись специальные рекомендации.
За нарушение этих правил грозил арест до 3х месяцев или штраф до 3 000 рублей. Это была большая сумма, если сравнить ее с тем, что в слободе в 1917 году 1 пуд хлеба стоил от 4 до 10 рублей, жалованье секретаря волостного комитета составлял 30 рублей, штраф за самопокушение – 30 рублей, на командировку в Усть–Сысольск деятели волостного комитета получали 3 рубля.
Число военнопленных, получавших право на проживание в городе, определял начальник уездной милиции. Оставлялись чаще те, которые знали какое-либо ремесло или имели специальные знания, которые можно было использовать на месте. Большую часть пленных расселяли по волостям, стараясь их распылить.
И, тем не менее, мы имеем сведения от 17 мая 1917 г. о военнообязанных германских и австрийских подданных, проживавших в с. Слобода. Этот список состоит из 20 фамилий, среди которых числятся: Бергес, Боршош, Буйка, Ваннагаг, Вульф, Демэ, Гартман, Гейнинг, Гинц, Краузе, Круг, Ланг, Лем, Мюллер, Ре, Такке, Тудоман, Цаус, Шобниский. Часть их появилась в Слободе в промежуток от 21 марта до 23 марта 1917 г. Среди них Ганс Альбертович Грих, Фриц Бурхардович Мюллер, Оскар Эйнгорн, Ганс Краузе. В соответствии с проходным свидетельством, выданным Усть-Сысольской городской милицией им был разрешен выезд из Усть-Сысольска и поселение их в с.Слобода. Перемещаться куда-либо без дополнительного разрешения было нельзя. Покидать Слободу даже по случаю болезни (к доктору), или на следственный допрос й – на все должен был получен специальный пропуск и сделаны соответствующие отметки. Так было с Францем Ваннагагом (следствие) и Эйнгорном (болезнь).
Несколько ранее, в январе 1917 г. в Слободу прибывает Эрих Такке, самый молодой – 23 года, германский подданный, бывший чиновник банка, холостой. В сопровождающей записке сделана пометка: "Прошу обратить внимание на его плохое поведение". Что за этим крылось – дерзость, грубость, нарушение правил?
Позднее других, в мае 1917 г. в Слободу прибывает Франц Ванногаг, 35 лет, германский подданный, бывший лесопромышленник, с ним прибыла и его жена Эмма Робертовна, 30 лет.
С семьями проживали в Слободе Цаус Петр Петрович, 46 лет, специалист по электротехнике с женой и сыном и Мюллер Франц (Фридрих) Бурхардович, 37 лет, капитан, с женой и дочерью Гретой.
Из 20 военнопленных 10 человек – холостые от 23 до 34 лет. 3 человека имели семьи при себе, и у 7 семьи остались в Германии и Австро-Венгрии.
Возраст у всех очень разный: от 23 до 48 лет. 25% составляли австро-венгерские подданные (5 человек) и 75% - германские. Практически все высланы в Вологодскую губернию из Петрограда, где видимо и попали в плен, 2 – из Лодзи, 2 – из Либавы.
По социальному происхождению почти все германские подданные – граждане, австро-венгры – крестьяне (3 человека), 1 человек – Бергес Людвиг Андреевич называет себя мещанином, до войны он был дворецким.
Довольно широк спектр занятий, которыми военнопленные занимались до войны. Здесь были музыканты (все австро-венгерские подданные), лесопромышленник, агент ниточной мануфактурной фабрики, управляющие, бухгалтер конторы, чиновник банка, специалисты по электротехнике, литографисты. Были среди них купец, офицер торгового флота и капитан.
Таким образом, Слобода в их лице получила в 1917 году после февральской революции большое количество специалистов.
Как складывались отношения военнопленных и местного населения. Судя по документам, эти отношения полностью добрососедскими не назовешь. Так, летом 1917 г. крестьяне Слободы жаловались в Уездный исполнительный комитет с просьбой о высылке военнопленных из волости, т.к. недостает продуктов разного рода для местного населения, особенно хлеба, а немцы занимаются или поощряют самогонокурение, с которым шла яростная борьба, опять же вызванная нехваткой сахара, зерна. А именно это сырье использовалось в самогонокурении.
Немцы и австрийцы же жаловались на то, что их права очень урезаются, им стали запрещать выходить из дома после 17 часов, они не могут приобрести продукты, не могут привезти их из города, а слобожане им отказывают в подвозе хлеба.
На эту жалобу управление милиции реагирует так: "военнопленные так же достойны уважения и комиссар волости должен им разрешить выходить из дома в соответствии с установленными порядками (до 21 вечера).
Кроме того, в Слободу пришло циркулярное предписание о том, чтобы разъяснили местному населению, что "немцы хотя и враги, но лишать их права на получение продовольствия не следует, т.к. морить голодом врага – недостойно звания великого русского народа – это, во-первых, а во-вторых доставка продовольствия из города в волость самими пленными представляется нежелательной и вредной". Волостные комитеты, заказывая продукты у продовольственной управы должны особо указывать военнопленных и выдавать им требуемое количество продовольствия, не заниматься самоуправством.
15 июля 1917 года вышел указ от центрального комитета по делам военнопленных, который предписывал сбор информации о военнопленных, централизованное хранение этой информации с возможным последующим обменом и отпуском военнопленных.
После победы Октябрьской революции 1917 г. и когда вести об этих событиях дошли до Усть-Сысольска к декабрю 1917 г., пришло и очередное указание, теперь исходящее от большевиков, о том, чтобы предоставить возможность военнопленным немцам и австрийцам вернуться на Родину.
Этим правом воспользовалась часть военнопленных, живших в с. Слобода, а часть, возможно, осталась, пустив корни на этой Северной земле. Основная часть их в то время были холосты, а Мюллер жил с семьей. Фамилии, бытующие и сегодня среди жителей Эжвы – Генинг, Гартман, Краузе, Миллер, Круг, возможно являются напоминанием о той странице в истории с. Слобода.